Тайна Бога и тайна человека в жизни Достоевского сошлись неразрывно, сплелись в его творчестве, указывая на то, что они не разрешаются по отдельности друг без друга.
Достоевский ставит человека перед самыми важными и самыми страшными в жизни вопросами, не ответив на которые, нельзя жить, нельзя и умереть.
«Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист в высшем смысле, то есть изображаю все глубины души человеческой», Федор Михайлович Достоевский
Каждый, кто всерьез принимается за чтение Достоевского, встает в очень личные к нему отношения.
Достоевский вызывает своих читателей на разговор, который не теряет остроты, накала, страстности, отчаянной смелости мысли.
Уроженец Российской империи, первый, кто в XX веке назвал Достоевского «национальным философом России», Аарон Захарович Штейнберг написал:
«Россия и Достоевский, Достоевский и Россия – как вопрос и ответ, как ответ и вопрос.
Только с Россией и соизмерим Достоевский, только с Достоевским соизмерима и она. Понять Достоевского – это то же, что понять Россию. Понять ее – это то же, что пережить ее в творческом умозрении Достоевского».
В романе «Подросток» читатель постигает многогранную мысль Достоевского о России в потоке ответов на вопросы Аркадия Долгорукого о взаимоотношениях человека и Бога.
«Многие из очень гордых людей любят верить в Бога, особенно несколько презирающие людей. У многих сильных людей есть, кажется, натуральная какая-то потребность — найти кого-нибудь или что-нибудь, перед чем преклониться. Сильному человеку иногда очень трудно переносить свою силу.
— Послушайте, это, должно быть, ужасно верно! — вскричал я опять. — Только я бы желал понять…
— Тут причина ясная: они выбирают Бога, чтоб не преклоняться перед людьми, — разумеется, сами не ведая, как это в них делается: преклониться пред Богом не так обидно.
Из них выходят чрезвычайно горячо верующие — вернее сказать, горячо желающие верить, но желания они принимают за самую веру. Из этаких особенно часто бывают под конец разочаровывающиеся» .
«— Ну, а если я не верю всему этому? — вскричал я раз в раздражении.
— И прекрасно, мой милый.
— Как прекрасно?
— Самый превосходный признак, мой друг; самый даже благонадежный, потому что наш русский атеист, если только он вправду атеист и чуть-чуть с умом, — самый лучший человек в целом мире и всегда наклонен приласкать Бога, потому что непременно добр, а добр потому, что безмерно доволен тем, что он — атеист. Атеисты наши — люди почтенные и в высшей степени благонадежные, так сказать, опора отечества…«
Бывший крепостной Андрея Петровича Версилова, «юридический отец» незаконнорожденного главного героя романа «Подросток» – Макар Иванович Долгорукий в общении с семейным доктором так выкладывает мозаику своих выводов и суждений:
«— Безбожника человека, — сосредоточенно продолжал старик, — я, может, и теперь побоюсь; только вот что, друг Александр Семенович: безбожника-то я совсем не стречал ни разу, а стречал заместо его суетливого — вот как лучше объявить его надо.
Всякие это люди; не сообразишь, какие люди; и большие и малые, и глупые и ученые, и даже из самого простого звания бывают, и всё суета.
Ибо читают и толкуют весь свой век, насытившись сладости книжной, а сами все в недоумении пребывают и ничего разрешить не могут. Иной весь раскидался, самого себя перестал замечать. Иной паче камене ожесточен, а в сердце его бродят мечты; а другой бесчувствен и легкомыслен и лишь бы ему насмешку свою отсмеять.
Иной из книг выбрал одни лишь цветочки, да и то по своему мнению; сам же суетлив и в нем предрешения нет. Вот что скажу опять: скуки много.
Малый человек и нуждается, хлебца нет, ребяток сохранить нечем, на вострой соломке спит, а все в нем сердце веселое, легкое; и грешит и грубит, а все сердце легкое.
А большой человек опивается, объедается, на золотой куче сидит, а всё в сердце у него одна тоска. Иной все науки прошел — и все тоска.
И мыслю так, что чем больше ума прибывает, тем больше и скуки. Да и то взять: учат с тех пор, как мир стоит, а чему же они научили доброму, чтобы мир был самое прекрасное и веселое и всякой радости преисполненное жилище?
И еще скажу: благообразия не имеют, даже не хотят сего; все погибли, и только каждый хвалит свою погибель, а обратиться к единой истине не помыслит; а жить без Бога — одна лишь мука.
И выходит, что чем освещаемся, то самое и проклинаем, а и сами того не ведаем. Да и что толку: невозможно и быть человеку, чтобы не преклониться; не снесет себя такой человек, да и никакой человек.
И Бога отвергнет, так идолу поклонится — деревянному, али златому, аль мысленному.
Идолопоклонники это всё, а не безбожники, вот как объявить их следует. Ну, а и безбожнику как не быть?
Есть такие, что и впрямь безбожники, только те много пострашней этих будут, потому что с именем божиим на устах приходят. Слышал неоднократно, но не стречал я их вовсе. Есть, друг, такие, и так думаю, что и должны быть они» .
Василий Васильевич Розанов так говорил о горячо любимом им Достоевском:
«Достоевский всю жизнь пытался выразить совершенно новое мироощущение, в каком к Богу и миру не стоял ни один человек. Это – не наука, не поэзия, не философия, наконец, это и не религия или по крайней мере не одна она, а просто новое чувство самого человека, еще открывшийся слух его, еще открывшееся зрение его, но зрение души и слух тоже души» .
Читающие Достоевского неизбежно становятся философами, встав на путь разгадывания двуединой тайны Бога и человека.
Источник — Опыт духовной биографии Ф.М. Достоевского — «ГЛАВНЫЙ ВОПРОС, КОТОРЫМ Я МУЧИЛСЯ СОЗНАТЕЛЬНО И БЕССОЗНАТЕЛЬНО ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ — СУЩЕСТВОВАНИЕ БОЖИЕ…», Татьяна Александровна Касаткина.